Актированный день. Чем заняться, если в школу – не надо?

В актированный день, о котором я как-то уже рассказывал, отменяли не только работы на открытом воздухе. Школьные занятия — тоже. Нечего, мол, октябрятам и пионерам по улицам шастать. Поморозятся ещё! И заболеют потом.

Ага… Не дождетесь! Актированный день — это праздник. И весь праздник одному, да в четырех стенах просидеть? И кто такую глупость придумал?!

Так что если актированный…

А мог он быть разным. В зависимости от погоды. Когда с первого по четвертый класс. Когда по восьмой. А когда и по самый десятый. О том, есть ли актированный и какой он — каждое утро, с самого ранья по радио объявляли.

Но у нас дома его не было.

Поэтому день начинался с того, что сразу после того, как зубы почистишь, надо было заскочить на кухню и, плотно прижавшись щекой к дальней от плиты створке, посмотреть в сторону школы, которая только оттуда и видна, — как, светится? Если да, то никакого актированного нет. Отличники уже в школу приперлись, свет в классах повключали, учебники на парту выложили и руку вверх тянут — меня, меня спросите! Ну, а если окно — другое не светится, так в этих классах просто отличников нет.

А вот когда треть или чуть большая часть школы — с темными окнами, то актированный с первого по четвертый класс. Две трети — по восьмой. А если почти вся школа не светится… Ну, два окна учительской можно и не считать. Вот когда почти вся школа стоит темная, актированный — для всех классов!

Прижался с утра щекой к холодному стеклу кухонного окна, прикинул степень школьной освещенности, вспомнил в какой класс ты ещё вчера ходил и… И — о счастье всех порабощенных народов мира. Ур-р-рааа! Актированный…

Бутерброд — в зубы, пока по лестнице до дверей подъезда бежишь — проглотишь, ноги — в валенки, шапку на голову, сам — в отцову фуфайку и… На улицу! С клюшкой в руках и шайбой в кармане.

А там уже народ. Тот самый, который по радио радостное известие раньше тебя услышал. И всё готово. Две больших жестяных банки из-под венгерского зеленого горошка. Или, за их неимением, — глыбы слежавшегося снега. Это — штанги. Соответственно, там, где они стоят — ворота.

А что ещё нужно для того, чтобы начать игру? Да ничего! Клюшки у каждого в руках, шайба — в зону вбрасывания. И… Понеслась!

— С шайбой — Иржи Холик. Пас на Недоманского. Его встречает… — Серый, ты чё?! Совсем офигел? — Да ты сам офигел! Нормальный силовой прием. Ты с шайбой был. — С какой шайбой? Утром-то умывался? Глаза раскрой! Да я уже пас Петрову отдал. Вовка, скажи! — Чё я его слушать буду? Я и сам видел. По правилам силовой был. А ты сразу заканючил… Как девчонка. Иди, возьми куклу у сестры. Да и носись с ней по всему двору! В хоккей играют настоящие мужчины! — Ну, ни фига себе! Пацаны, вы слышали?. . Он меня девчонкой обозвал. — Да хорош вам! Играем или что?

И так — не два, три периода. А до самого обеда. Конечно, если мороз и ветер начинали сильно донимать, можно было забежать в подъезд, погреться у горячей батареи центрального отопления. Но потом…

Потом снова на улицу! И:

— Шайба у Валерия Харламова. Пас Михайлову. В средней зоне его встречает…

* * * Конечно, в любой компании есть продвинутые фанаты своего дела, которые готовы и живот положить за любимую игрушку. Но у большей части живот говорит совсем о другом. Тот самый голод, который никогда не напрашивается в ближайшие родственники типа тётки, обязательно приходит в гости, требуя откуда-то изнутри:

— А перекусить?

И тогда есть буквально полчаса, чтобы заскочить домой, вытащить из холодильника что-нибудь съедобное, оставленное тебе на обед ушедшими на работу родителями, и не разогревая, да и почти не жуя, проглотить всё это не снимая шапки и валенок, но догадываясь, что вечером, скорее всего, влетит о матери за лужу, растекшуюся от стаявшего с них снега. А может, всё-таки не влетит? Да и до вечера… Ещё долго!

А пока… Снова на улицу!

Где тебя уже ждут. И большая жестяная банка, что до обеда исполняла роль штанги, перекочевала на процарапанный клюшкой в плотной снежно-ледяной корке квадрат кона.

— Ну, что в «Офицера»? — А, давай!

И тут же кидается жребий. Самый несчастный становится «часовым» у банки. А все остальные перемещаются на самую дальнюю от кона, третью «солдатскую» линию. Их задача, хорошенько размахнувшись клюшкой, выбить банку из кона. И как можно дальше.

А пока часовой бегает за нею и снова устанавливает её на кон, нужно добежать до валяющегося в сторонке своего метательного снаряда, схватить его и быстренько-быстренько возвратиться на линию. Не успеешь и более проворный «часовой», вернув банку на её законное место, осалит тебя, уже ты становишься «на пост».

Ну, а как вернешься, можешь снова попытать счастья — как, выбьешь? Нет? Три раза выбил банку с кона и благополучно вернулся, неосаленный, — радуйся. Ты — уже «офицер». Твоё место теперь — на «офицерской» линии, прочерченной значительно ближе к кону. А «генеральская» — так вообще рядом. Банка, практически на расстоянии вытянутой руки.

Но и «часовой» получает дополнительные права. Любое посягательство на банку он может пресечь своею клюшкой, выбив твою из зажатых рук. И тогда — попробуй, верни её! Осалит, только сойдешь со своей лини. Банка ведь так и осталась стоять на кону…

А если не в «Офицера», так можно в «Слона».

Или во что другое.

* * * Но к вечеру мороз всё-таки брал своё. И потихоньку, потихоньку народ начинал перемещаться со своих дворов в школу.

А что? В школе — тепло. И спортзал открыт до самой поздней ночи.

Единственно, валенки-ботинки надо снять и оставить в раздевалке. Так же как фуфайки, пальто, шапки и шарфы.

Три хорошо накачанных мяча дождались своего часа. Волейбол? Баскетбол? Футбол?

Ну, а кому не хватило места на «поле», может посидеть у стены, на скамейках. Поболеть, ожидая своей очереди сыграть с победителем. Или посоревноваться на турнике. Кто больше раз отожмется? Или сделает «выход силой». Или — «подъем переворотом».

А как нет желания играть или заниматься на турнике, так можно просто поваляться на матах. Послушать свежих анекдотов. Да и самому при случае блеснуть:

— А про сумасшедших знаете? — Какой? — Да вот. Везут сумасшедших из одного города в другой. На самолете. Ну, они в полете буянить начали. Пилот и говорит штурману…

Но лучше анекдотов — перебраться из зала в комнату хранения спортинвентаря. Там всегда найдется какая-нибудь работа. Накачать мячи, заменить крепление на сломанной кем-то лыже, подогнать под него ботинки.

Переданные тебе в полное и безраздельное распоряжение тиски, ручная дрель, шило, отвертка… Что ещё нужно, чтобы почувствовать себя мастером на все руки и настоящим мужчиной? Умельцем!

* * * Да, наверное, прав тот, кто говорит, что моё поколение воспитала улица. Больше того — она не только воспитала, но и многому научила. Например, радоваться жизни. И нежданным праздникам, которые она обязательно дарит тем, кто её любит.